У мачехи была падчерица да родная дочка; родная что ни сделает, за всё её гладят по головке да приговаривают: «Умница!» А падчерица1 как ни угождает — ничем не угодит, всё не так, всё худо; а надо правду сказать, девочка была золото, в хороших руках она бы как сыр в масле купалась, а у мачехи каждый день слезами у мывалась. Что делать? Ветер хоть пошумит, да за тихнет, а старая баба расходится — не скоро уймётся, всё будет придумывать да зубы чесать, И придумала мачеха падчерицу со двора coгнать:
— Вези, вези, старик, её куда хочешь, чтобы мои глаза ее не видали, чтобы мои уши об ней не слыхали; да не вози к родным в тёплую xату, а во чисто поле на трескун-мороз!
Старик затужил, заплакал; однако посадил дочку на сани, хотел прикрыть попонкой2 — и то побоялся; повёз бездомную во чисто поле, свалил на сугроб, перекрестил, а сам поскорее домой, чтоб глаза не видали дочерниной смерти.
Осталась, бедненькая, трясётся и тихонько молитку творит. Приходит Морозко, попрыгивает, поскакивает, на красную девушку поглядывает:
— Девушка, девушка, я Мороз красный нос!
— Добро пожаловать, Мороз; знать, бог тебя принёс по мою душу грешную.
Мороз хотел её тукнуть и заморозить; но полюбились ему её умные речи, жаль стало! Бросил он ей шубу. Оделась она в шубу, поджала ножки, сидит.
Опять пришёл мороз, попрыгивает-поскакивает, на красную девушку поглядывает:
— Девушка, девушка, я Мороз красный нос!
— Добро пожаловать, Мороз; знать, бог тебя принёс по мою душу грешную. 
Мороз пришёл совсем не по душу, он принёс красной девушке сундук высокий да тяжёлый, полный всякого приданого3. Уселась она в шубочке на сундучке, такая весёленькая, такая хорошенькая! Опять пришёл Мороз красный нос, попрыгивает-подскакивает, на красную девушку поглядывает. Она его приветила, а он ей подарил платье, шитое и серебром и золотом. Надела она и стала какая красавица, какая нарядница! Сидит и песенки попевает.
А мачеха по ней поминки справляет; напекла блинов.
— Ступай, муж, вези хоронить свою дочь.
Старик поехал. А собачка под столом:
— Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не берут!
— Молчи, дура! На блин, скажи: старухину дочь женихи возьмут, а стариковой одни косточки привезут!
Собачка съела блин да о пять:
— Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не берут!
Старуха и блины давала и била её, а собачка всё своё:
— Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не возьмут!
Скрипнули ворота, растворились двери, несут сундук высокий, тяжёлый, идёт падчерица панья-паньей4 сияет! Мачеха глянула — и руки врозь!
— Старик, старик, запрягай других лошадей, привези мою дочь поскорей! Посади на то же поле, и на то же место.
Повёз старик на то же поле, посадил на то же место.
Пришёл и Мороз красный нос, поглядел на свою гостью, попрыгал-поскакал, а хороших ре чей не дождал; рассердился, хватил её и заморозил.
— Старик, ступай, мою дочь привези, лихи х коней запряги, да саней не повали, да сундук не оброни!
А собачка под столом:
— Тяв, тяв! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной в мешке косточки везут!
— Не ври! На пирог, скажи: старухину в злате, в серебре везут!
Растворились ворота, старуха выбежала встретиь дочь, да вместо её обняла холодное тело. Заплакала, заголосила, да поздно!
1 Падчерица — неродная дочь. Здесь дочь старика.
2 Попона — грубое полотно, которым закрывали спину лошадей во время сильного мороза.
3 Приданое — бельё, платья, одежда, кото рую давали дочери, когда она выходила замуж.
4 Панья-паньей — очень красивая и богато одетая, как дочь пана. Паном называли богатого человека.