Так поэт Теофиль Готье передал впечатление от пейзажей. Камилла Коро —  художника рассветных и закатных сумерек и тех неуловимых изменчивых состояний природы, которые и составляют ее суть, или, поэтически говоря, душу. До Коро среди европейских пейзажистов не было никого, кто бы так глубоко проникал в тайное трепетное естество природы. После же Коро, похоже, лирический пейзаж, прославивший его, все больше вытеснялся на обочину художественного процесса, заменялся аналитическим пейзажем (как, скажем, у Сезанна) или исповедальным (какие писал Ван Гог). Таким образом, Коро — художник единственный в своем роде: он пришел как бы из ниоткуда и ушел, не оставив ни школы, ни учеников. 

 

Коро родился в 1796 году в буржуазной семье и живописью начал заниматься поздно. В юности, по воле отца, он целых восемь лет убил понапрасну, пытаясь стать торговцем. «Не выдержав дольше, — сказано в его автобиографии, — я стал художником. Мишаллон был моим первым учителем. Утратив его, я перешел в мастерскую Бертена. А затем остался совсем один, наедине с природой. Вот и все». 

 

Тут следует пояснить, что Коро как художник воспитывался в русле французского академизма, освященного именем Пуссена прежде всего. И в ранних пейзажах Коро нетрудно найти следы скрытой полемики, если не борьбы с классицистическим пуссеновским пейзажем, с его холодноватой нормативностью и предустановленным величием. Коро с самого начала старался выйти на прямой контакт с природой, которому не мешали бы великие традиции, исторические воспоминания и высокие образцы.

 

Несколько раз он ездил в Италию. Писал как полагается античные развалины, копировал старых мастеров. Однако, обладая живым лирическим темпераментом и современной душой, он, стоя за мольбертом, старался не обуздать, а по возможности полно раскрыть свое «я». Эпоха романтизма с ее эмансипацией личности мало отразилась в его живописи, зато сформировала его душу. (Кстати, есть версия, что, будучи в Риме, Коро познакомился с Сильвестром Щедриным — еще одним классиком с романтической душой — и внимательно присматривался к его живописным новациям.) 

 

Став художником, то есть неудачником в глазах семьи, Коро до седых волос оставался почтительным и покорным сыном. Существуя на скудную ренту, назначенную отцом, он во всем повиновался ему, сбрил, например, романтическую бороду, чтобы не шокировать домашних. Только на уговоры жениться не сдавался, шутил, что обвенчан с Музой: «Она — мое увлечение, моя невидимая подруга, чья молодость неувядаема, чья верность вечна». 

 

Каждый год Коро путешествовал —  изъездил всю Францию вдоль и поперек. Особенно любил глухую провинцию. Пейзажи Коро, а он так и подписывался: «Коро, пейзажист», рождались во время его продолжительных одиноких прогулок. М.В. Алпатов писал: «Прогулка Коро —  это отдых горожанина, это поиски личной свободы в просторе лугов, под сенью лесной чащи… Обычно художник далеко не отходит от человеческого жилья. Иногда ему попадаются люди: женщины, пасущие коров или собирающие хворост, крестьяне, возвращающиеся с поля. Это не стаффаж классического пейзажа, атрибуты природы, гении мест, но это и не воздушные красочные пятна, как у импрессионистов». Рисуя людей на лоне своих пейзажей, Коро всегда находил точную меру их взаимного сочетания или, лучше сказать, сосуществования в пространстве одной картины: люди, сроднившиеся с природой, среди природы, говорящей языком человеческой души. Нужно было с бесконечной добротой относиться к Божьему миру, чтобы писать его так любовно, как писал Коро… 

 

На натуре Коро писал только этюды; картина создавалась по памяти, в мастерской. «После моих прогулок, — рассказывал он, — я на несколько дней приглашаю к себе в гости Природу; и вот тут-то и начинается мое безумие; с кистью в руках я ищу орешки в лесах моей мастерской,  я слышу, как поют птицы, как трепещет от ветра листва, вижу, как струятся ручейки и реки;  даже солнце всходит и закатывается у меня в мастерской». Он работал как одержимый, не замечая времени, волховал и безумствовал с красками, и вместе с тем ему никогда не изменяло в высшей степени трезвое чувство действительности. Мы встречаем в его картинах поэтические, даже фантастические мотивы, но прежде всего — это картины строгого реалиста, понимающего действительность и дорожащего ею. Фантастичность (частая) замыслов и точность (постоянная) в деталях — это одна из самых пленительных черт манеры Коро. 

 

Воспроизводящийся здесь «Воз сена» — прекрасный образчик зрелой манеры Коро. Продолжаем читать Алпатова: «Старое придорожное дерево, залитая водою дорога, поле, разбросанные избушки, воз сена — к этому сводится сюжет картины. Дерево — хмурое, поле — бесконечно тусклое, небо — серое, облачное, Но вот подул ветер, мелькнул среди облаков кусочек лазури, выглянул робкий солнечный луч, блеснула полоска поля, и этой кроткой улыбке пейзажа вторит голубая рубаха крестьянина на возу — единственное цветовое пятно во всей притушенной симфонии красок. Миг просветления после долгих пасмурных дней! Кто чуток к природе, пусть радуется этому мгновению — вот что говорит картина Коро». 

 

О жизни Коро можно было бы говорить много. Мы ограничимся несколькими словами. Он был простым, добросердечным человеком, ко всему внешнему относился с мягкой иронией мудреца. Когда в 1849 году его наградили орденом Почетного легиона (первый и последний официальный успех), он предпочел подчеркивать в этом событии комическую сторону: дело в том. что Коро-отец долго не мог поверить в награждение сына-неудачника и считал, что произошла ошибка и орден предназначается ему. 

 

Слава Коро росла с годами, но так и не стала официальной славой. Коро и государство не интересовались друг другом. Говорят, Наполеон Третий заметил: «Чтобы понять Коро, нужно слишком рано вставать». Сам же он говорил: «Чтобы понять мои картины, нужно набраться терпения и дождаться, пока поднимется туман». Слава ни в чем не изменила его. Он остался, как и был, непритязательным, великодушным, щедрым. Нищему и полуослепшему художнику Домье он подарил дом. Несмотря на спрос, продолжал очень дешево ценить свои картины.

 

Многие недоумевали — почему, а он, лукаво улыбаясь, отвечал: «Если я изменюсь,- изменится и моя живопись. Лучше уж мы останемся прежними». 

 

Умер Коро в 1875 году в Париже и был похоронен на кладбище Пер-Лашез. 

 

В. АЛЕКСЕЕВ

Журнал "Семья и школа"